«Ситуация крайне простая»: Главный режиссер орловской драмы Алексей Доронин покинул театр. Интервью

С 28 февраля Алексей Доронин покинул должность главного режиссера орловского театра им. Тургенева, в связи с тем, что у него закончился годовой контракт. При этом уходу предшествовали различные противоречивые слухи - от конфликта с директором до неспособности осуществления им служебных обязанностей, ввиду отсутствия опыта. Поэтому "Орловские новости" решили получить информацию из первых рук и встретились с директором театра Казаковой и самим Дорониным. В интервью они рассказали, почему молодой режиссер уходит из театра, что этому предшествовало и какие творческие планы остались нереализованными.

Мнение директора ОГАТ им. Тургенева Елены Казаковой:

- Молодого режиссера Алексея Доронина я приняла на работу в 2018 году. При моем личном знакомстве с ним он произвел впечатление человека, отвечающего современным требованиям театрального зрителя. Наличие, с его слов, двух высших образований в сфере культуры, а также тесные взаимоотношения со столичными представителями творческой интеллигенции только подчеркнули мою уверенность в правильном выборе. На него возлагались надежды по увеличению зрительской аудитории не только за счет опытных театралов, а также и представителями молодого поколения, т.к. после затяжного ремонта жители Орловской области заскучали по нашему театру.

Однако надежд Доронин не оправдал, то ли в силу возраста или же из-за отсутствия опыта и нежелания его приобретать, но он так и не понял, чем вообще должен заниматься главный режиссер. Как выяснилось позже, образования у него тоже никакого не имеется. Он, конечно, парень способный, и тут никто не спорит. Но он ничем не занимался, кроме своего спектакля. А ведь задача главного режиссера – это вся творческая политика театра: заниматься с труппой, решать вопросы с дисциплиной и многое другое. Но, к сожалению, Алексея это не интересовало, ему нужны были только его спектакли, которые впоследствии не привели к ожидаемым результатам.

Мою критику Алексей воспринял, как говорится, «в штыки». В беседах не раз переходил на личности и угрозы. Даже в последней своей постановке – «Село Степанчиково», в которой зритель покидал зал, а заполняемость составляла не более 30 процентов, он обвинил дирекцию театра, якобы неспособную должным образом осуществить рекламную кампанию.

Согласно договору, который мы заключили на постановку этого спектакля, было оговорено – осуществить постановку комедии по произведению Достоевского «Село Степанчиково» как бенефис Николая Чупрова. Однако когда этот спектакль он начал демонстрировать худсовету, то мнение разделилось. Члены совета начали высказывать ему замечания, но он не воспринимает критику в свой адрес вообще. В итоге, с перевесом в один голос спектакль допустили к показу. 4 человека проголосовали против, 5 за. В принципе, это нормальная история, что кому-то нравится, а кому-то не нравится. Однако насторожило то, что в своем произведении Алексей Викторович захотел продемонстрировать ущербность, безвольность и слабохарактерность народа перед правительством, в произведении, делая акцент на коммунистическое прошлое нашей страны и проецируя это якобы на современное общество.

У него и трехметровый памятник Ленина с головой Чупрова поднимаемый вместо церкви, и красные плакаты, серпы, молоты, вся символика СССР у него там присутствовала. И спектакль получился из комедии ближе к трагедии. Смеяться там не хочется, он тяжелый и мрачный. Хотя визуальный ряд он хорошо выстраивает, музыка, декорации. Есть люди, которым нравится этот спектакль, они в восторге. Есть артисты, которым нравится, но их оказалось меньшинство. И судя по пустому залу, зрителей, которым спектакль не понравился, оказалось гораздо больше.

Вообще, на мой взгляд, люди ходят в театр, чтобы отдохнуть, получить какое-то духовное наслаждение от игры актеров, декораций и прочего, а политической «черноты» им и по телевизору и в интернете хватает и не очень-то она им оказалась нужна еще и на сцене. Однако сложившиеся реалии Дорониным не воспринимались, и им был сделан курс на постановку, в театре других произведений, имеющих явный политический подтекст, а учитывая его настрой, вряд ли бы они получились интересными и нужными орловскому зрителю. Не желая экспериментировать на площадках театра, ему было предложено либо изменить репертуар, либо демонстрировать это в других местах, на что Доронин ответил заявлением об уходе с 28 февраля, еще до окончание контракта.

А вот, что сам Алексей Доронин рассказал о своем уходе и об отношениях с директором театра:

- Алексей Викторович, насколько нам известно, вашему уходу предшествовали сложные отношения с худсоветом из-за спектакля «Село Степанчиково»?

- Им не понравился намек, там есть атрибутика власти – есть шапка Мономаха, красный китель. Когда Фома приходит к власти, вместо церкви там появляется большая скульптура, напоминающая Ленина. Только там Фома изображен в позировке Ленина, который на площади в Орле стоит. В конце там появляются дядечки в красных рубашках. Это игрища, но на мой взгляд, игрища интеллигенции. У меня спрашивают, откуда у вас мужики в красных и синих рубашках? Я говорю почитайте «Преступление и наказание», сон Раскольникова. Но на воре шапка горит. Мы в красном регионе, у нас, значит, нельзя.  Ну какая цензура? У Ленкома вышел спектакль – башка Ленина распилена по частям, у театра Станиславского там вообще бывает черт знает что. Культ мертвого человека, социализм – последствия его, сталинизм – куда он привел, отрицать коммунисты этого не могут.

Ситуация крайне простая, Елена Ивановна, по моему мнению, получила повышение по должности, здесь соответственно зарплата больше, чем там, где она прежде работала. Она боится возможного, ненужного внимания со стороны руководства. Боится неверной реакции. Имеет она право вмешиваться как руководитель – нет, не имеет. Она не компетентна. Я об этом сказал в спектакле, потому что мы живем в том временном срезе, мы говорим о том, о чем мы не можем не говорить. Иначе мы не отвечаем тенденции театрального искусства как такового. Иначе оно превращается в сферу услуг. Но тогда театр умрет. А то, что касается этой красной партии, они такие же красные, как я социалист. Они меняются все, где жирно и сытно, там они и будут. И ничего в этом обидного нету. В каком положении регион находится, о том и говорим.

- То есть вам указывали на политический подтекст? Что сказали вам после первичного просмотра?

- В чем может быть политический подтекст, тем более в демократическом государстве? А школьная классика? А «Горе от ума»? Там в тексте все заложено. Она сказала, что боится, что ей будет звонок, что присутствует атрибутика советская. Да это наша история, мы живем в постсоветское время. Мы с этим менталитетом живем, наши родители оттуда – они даже шапки советские носят, хотя можно уже купить другие. Если бы я хотел обсмеять Советский союз, я сделал бы это по-другому. Это диалог через автора. У Достоевского это все есть. Я только что смотрел прогон. Ну в чем политический подтекст? Детский сад. И это при том, что некоторые моменты я убрал.

- Сейчас спектакль выходит не в том виде, как вы его задумали изначально?

- Я начал все убирать, оказалось, что все стало разваливаться, а спектакля просто нет – я все вернул. Но ко мне снова был вопрос, когда была приемка костюмов и пространства. Мне говорят, вы вообще куда смотрели? Не видели этого ничего, чье это упущение? Она, наверное, ждала комедию, которой она и являлась в оригинале. Но мы смотрим на вещи по-другому. Мы же не занимаемся реконструкцией. В принципе, сейчас этот спектакль выходит в том виде, в котором и был. Я убрал несколько элементов – там были серпы у мужиков. Могут быть крестьяне с серпами? Что их смутило? У одних мужиков серпы, у других молоты. Но по отдельности. Там были еще таблички, которые Фома приносит. Но я акцентировал на том, что заложено у Достоевского.

 - Правда ли, что вы уволены или уволились?  

- Я на одном худсовете спросил, вы продлеваете со мной контракт, она сказала нет. Я просто понял, к чему идет. Слухи о том, что она хочет меня убирать пошли еще до того, как я сюда приехал. Но увольнение мое все свяжут не только с политическим подтекстом, но и моим поведением. Я не очень поддерживаю ее (прим. Казакову) в каких-то начинаниях, связанных с ее решениями по театру – с артистами, с урезанием зарплат им, с чем я категорически не согласен. И вообще у меня много вопросов и претензий к ней как к директору. У нее есть претензии ко мне.

- А кто-то из политиков на спектакль приходил? У нас губернатор коммунист, интересно его мнение.

- Никто не был, их не зовут просто, был Вдовин, но и его официально не звали. Как раньше было, у нас премьера – приходите. Но Вдовину понравилось. Он сказал, что спектакль надо везти в Москву на фестиваль. Сейчас этот театр воспринимают как нафталиновый, мало кто хочет сюда идти. Надо думать о репутации театра, я этим спектаклем хотел привлечь внимание, притянуть сюда молодёжь. И сейчас я считаю, что это лучший спектакль в театре – по качеству и по исполнению, актеры очень хорошо играют. Но по большому счету этот спектакль даже не рекламируют, не было афиш.

- Вы когда-нибудь сталкивались с таким вмешательством, если это можно так назвать?

- Никогда. Я, когда придумывал скульптуру Фомы в форме Ленина, ну похож, правда, с рукой также – я думал, здорово, люди посмеются. Они ведь только заходили в театр – он стоял на площади, а тут еще один стоит. Но их это испугало. Это нонсенс. Что у них в голове?

- Планировалось, что вы также будете ставить «Горе от ума» и «Чиполино».  

- Казакова стала бояться политических тем. Теперь не будет «Чиполино», ни «Горе от ума», хотя до этого было согласовано. Потом просто отказали. Мне жалко оставлять труппу, жалко этот спектакль. Будет ужасно, если после моего ухода его просто снимут, а труппа его не отстоит.